На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Дмитрий Воденников

124 подписчика

Спать весной

Фото: Pixabay
«У поэтов сон — не физиологическая, а творческая потребность!» — написал мне однажды в комментариях один хороший человек, когда я пожаловался на то, что весной стал ужасно много спать. И днём, и ночью. Об этом и заклинание поэта Геннадия Айги: «Поэт с радостью согласится, если „устроят так“, чтобы он мог жить без еды. Ему же лучше. Но, Господи, не лиши его — сна...»
Сны, впрочем, бывают разные. Мы помним про сон разума и что он порождает. Каких чудовищ.
Считается, что Франсиско Гойя, испанский художник про этих чудовищ нам рассказавший, в возрасте 46 лет лишился слуха. Какая-то странная загадочная болезнь, современные врачи до сих пор ничего не могут сказать об анамнезе. Что неудивительно: самого пациента давно нет, 200 лет прошло, от него даже черепа не осталось (при эксгумации в 1900 году в Бордо «специальная комиссия обнаружила, что останкам Гойи недостает черепа». И исчезновение черепа художника было необъяснимо.
Но мы не о послесмертии его и даже не смерти. Мы о жизни его и одном его произведений.
Есть у Гойя такая пронзительная картина, из серии тех, которые он писал прямо на стенах своего дома возле Мадрида, когда уже совсем оглох. На ней изображена собака. Точнее одна ее голова. То ли пустыня, то ли песок времени вокруг. Собака уже почти засыпана. Или она зашла за бархан?
Тонущая в забвении собака держит голову над песком, как будто плывет в воде. Голова держится высоко, когда ты, тонущий, уже боишься хлебнуть воды. Немота и глухота затягивает. Твоя жизнь и завершена, и незавершенна одновременно. Как и сама работа.
Собака глядит поверх всего — как будто уже человеческим взглядом, собака в панике. Собака сейчас исчезнет, но одновременно не исчезнет уже никогда.
И над всем эти висит огромное пустое пространство. Желтое, будто пошедшее неровными пятнами. Иногда кажется, что там даже в пятнах составляется силуэт. И Гойя уже не заснет.
Впрочем, сон покидал не только Гойю.

Фото: Pixabay
Булгакова однажды тоже разбудил утром страшный крик. В его коммунальной квартире (той, легендарной) однажды запел петух. А что тут такого удивительного? Почему в коммунальной квартире не может петь петух? В конце концов поросенок же живет. У соседки Булгакова Павловны жил полгода поросенок — и ничего. В квартире № 50 по Большой Садовой, 10 происходило много разного, и не только в романе писателя.
Первая жена Булгакова Татьяна Лаппа вспоминала: «Это бывшее общежитие... По-моему, комнат семь было и кухня. Ванной, конечно, никакой не было, и черного хода тоже... А на той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще, там невообразимо что творилось. Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: „Спасите! Помогите!“ Булгаков, конечно, выскакивает, бежит вызывать милицию. А милиция приходит — они закрываются на ключ и сидят тихо. Его даже оштрафовать хотели».
Странного в драках ничего не было. Странное было в пении петуха: в тот день он запел в десять часов вечера. Вроде бы должен был спать. Петух же не соловей.
Скоро всё прояснилось.
Нет, они не напоили несчастную птицу. Несчастную птицу били. Мужской голос кричал бессвязное: «Так-то, Христос Воскресе! Очень хорошо поступаете! Так не доставайся же никому!! А-а-а-а!!».
Все соседи высыпали в коридор и увидели следующее: под лампочкой в коридоре стоял неизвестный никому гражданин, ноги его были растопырены, в руках у него был петух, и гражданин выл, выдирая из хвоста петуха, который бился у него в руках, пучки перьев. «Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что петух совершенно трезв. Но на лице у петуха была написана нечеловеческая мука. Глаза его вылезали из орбит, он хлопал крыльями и выдирался из цепких рук неизвестного».
Что было дальше с петухом, история умалчивает. Но наша тема «великих» животных еще не закончилась.
И тут нам опять пригодится Булгаков.
Мы все, конечно, помним про мистического кота из романа «Мастер и Маргарита». Но я вот, например, не знал, что у Булгакова был ещё и пёс, который умел считать. Оказалось, упомянутый знаменитый помощник Воланда Бегемот имел реального прототипа. Правда, в жизни прототип был не котом, а собакой. Черный пес (здравствуй, бес!) Михаила Афанасьевича носил кличку «Бегемот». Собака, говорят, была очень умная. Однажды, когда Булгаков праздновал со своей женой Новый год, после боя курантов его собака пролаяла 12 раз, хотя её никто этому не учил.
Скорей всего это выдумал сам Булгаков (да и кто бы стал считать количество «гавков» собаки, по крайней мере, с самого начала), но эта история мне нравится.
Ну а теперь — спать. Хватит историй. Спать весной. Спать, спать, спать.
Проснулся в шесть утра, заснул через час, спал еще два, потом включил канал «Пятницу» (путешествие, «Орел и решка»), не успел моргнуть — очнулся через полтора часа (уже на передаче про убыточные рестораны). Спать, как спящая царевна, спать, как Офелия, среди лилий и струй, спать, как Чичиков.
Или вот Илья Муромец. Что он там делал на печи? Ел? Сомневаюсь. Лампадка чадит, читать не дает да и какое чтение: крестьянский сын, чёрная кость. Вышел через тридцать лет и три года — а спать все равно хочется. Здравствуй, Антон Палыч Чехов.
Чехов, кстати, тоже спал будь здоров. Иначе чего так много про сон писать?
«Ответа не последовало. Ваксин нерешительно открыл дверь и заглянул в комнату. Добродетельная немка безмятежно спала. Маленький ночник освещал рельефы её полновесного, дышащего здоровьем тела. Ваксин вошёл в комнату и сел на плетёный сундук, стоявший около двери. В присутствии спящего, но живого существа он почувствовал себя легче. «Пусть спит, немчура...— думал он.— Посижу у неё, а когда рассветёт, выйду... Теперь рано светает».
(Так мы тебе и поверили! Тоже, небось, там же на плетеном сундуке и заснул.)
Спать, как Гамлет.
Спать, как седой король из «Властелина колец».
Спать, как подснежник.

Фото: Pixabay
...Я три года назад нашел его возле дома (о, чудо!) и потом еще два года ходил весной, искал — нет его. Спит в земле, в своей Красной Книге, не вылезает.
«...уснуть; уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!
Какие сны в дремоте смертной снятся,
Лишь тленную стряхнем мы оболочку, — вот что
Удерживает нас», — говорит Гамлет в переводе К.Р. (великий князь Константин Константинович, тоже, небось, любил вздремнуть).
И никакой петух Булгакова нас не разбудит.
Гамлет как Ваксин. Прикорнет на плетеном сундуке, проспит всю трагедию. И сундук спит. И уложенные в нем платья и панталоны спят, скатерти и салфетки спят, игрушки и книги, Хрюша и Степашка, тетя Валя и космонавт Терешкова, спит Гагарин, спит Магомет, спит гора, спит Красное море, вся конница фараона тоже спит.

Картина дня

наверх