На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Дмитрий Воденников

124 подписчика

Щенок и смерть

Сначала разлился мёд. Разбился кувшин – и он весь оказался на полу купе. Виновник этого малого события, сосед по поезду, наверное, долго извинялся. Но сам Дмитрий Борисович Кедрин, поэт, возвращавшийся из Молдавии, в то послевоенное лето 1945-го расценил эту неприятную, но не самую катастрофическую дорожную историю как знак беды.

Она не заставила себя долго ждать.

15 сентября на платформе Ярославского вокзала (опять же эта железнодорожная тема) какие-то тёмные люди по неясной причине едва не столкнули Кедрина под дачный поезд. Вмешались другие пассажиры, Кедрин был спасён. 

Домой он вернулся в самом подавленном состоянии. «Это похоже на преследование», - сказал он жене. И, возможно, не ошибся. Жить ему оставалось три дня

Осенью 1945 года мистически обещанный поезд, отнюдь уже не медовый, его догнал. 18 сентября по пути домой (он ехал из Москвы, вёз лекарства для своей жены) Дмитрий Кедрин погиб. По самой распространённой версии, между платформой Мамонтовская и станцией Пушкино поэт был выброшен преступниками из тамбура вагона. То ли полученный в этот же день гонорар был причиной, то ли просто хулиганство. В любом случае, виновных не нашли, тайна смерти Кедрина не была раскрыта.

Там есть ещё одна странная деталь. По воспоминаниям дочери Кедрина, его документы были подброшены к порогу его дома в Черкизово через две недели. В общем, очень запутанная история.

Но вспомнил я Дмитрия Кедрина сегодня совсем не из-за странности его смерти.

У него есть стихотворение 1937 года. Которое начинается вполне лирически:

 

На улице пляшет дождик. Там тихо, темно и сыро.

Присядем у нашей печки и мирно поговорим.

Конечно, с ребёнком трудно. Конечно, мала квартира.

Конечно, будущим летом ты вряд ли поедешь в Крым.

 

Ещё тошноты и пятен даже в помине нету,

Твой пояс, как прежде, узок, хоть в зеркало посмотри!

Но ты по неуловимым, по тайным женским приметам

Испуганно догадалась, что у тебя внутри.

И кончается безжалостным:


А вдруг, несмотря на капли мудрых гомеопатов,
Непрошеной новой жизни не оборвётся нить!
Как ты его поцелуешь? Забудешь ли, что когда-то
Этою же рукою старалась его убить?
 Кудрявых волос, как прежде, туман золотой клубится,
Глазок исподлобья смотрит лукавый и голубой.
Пускай за это не судят, но тот, кто убил, - убийца.
Скажу тебе правду: ночью мне страшно вдвоём с тобой!

Со стихотворением всё понятно – оно про аборт. Про желание  героини текста избавиться от незапланированного ребёнка и про острое неприятие этой идеи лирическим героем стихотворения (попросту говоря, автором). Сейчас, оставляя в стороне все споры о моральности-аморальности абортов, эгоистичности-неэгоистичности позиции лирического героя (ну собственно, самого Кедрина),  просто столкнём два текста. Я недавно увидел в сети фрагмент из дневников (которые писались с 1964 по 1987 гг) Леонида Николаевича Бердникова, советского философа, про которого мало что ищется в сети.  И он был как раз об этом.

"14 мая [1964]. Вернулась из больницы Нина. Она сделала аборт. Дома её не было сутки. Всё, кажется, благополучно, если над этим не задумываться или, вернее, если не давать ходу воображению. На Володю и самою Нину операция не произвела будто бы тяжёлого впечатления — она это делает не в первый раз. Но мне это тяжело. Мне жаль Нину, и угнетает мысль о насилии над тем, кто был бы всем нам дорог, если бы мы его не убили. Ночью я видел такой сон. Маленький чёрный лохматый щенок. Он принадлежит мужчине, который находится тут же, возле меня. Хозяин при мне на кровати перерезает щенку горло. Щенок не понимает, что с ним сделали, ему, очевидно, не больно, потому что он, глядя на нас, пробует вилять хвостом и даже делает попытку побегать, для чего прыгает с кровати, но тут же ноги его подкашиваются, и вот он лежит распластанный".

Принято считать, что больше всего от прерывания нежелательной беременности страдают сами женщины (и, наверное, так и есть). Но вот уже два текста (пусть и сознательно мной соединенные тут) и это именно два мужских текста.

Что думает мужчина, когда узнаёт, что его ребёнка не будет? Что чувствует? Что ему снится?

Кувшин с мёдом разбивается, маленький лохматый щенок бежит навстречу концу, судьба улыбается нехорошо, и человек, везущий своей жене какие-то лекарства в Черкизово, вдруг замечает, что в тамбуре стало слишком мало места.

Картина дня

наверх