Это стихотворение помнят все. Даже совсем молодые, которым по барабану жизнь их дедов и родителей. Даже им было не миновать этого стихотворения. Фамилия автора им ничего не скажет. А одна строчка — да.
«С любимыми не расставайтесь...».
После выхода кинофильма «Ирония судьбы, или С легким паром» этот текст стал шлягером.
В книге Александра Кочеткова стихотворение называется иначе: «Баллада о прокуренном вагоне».— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
Историю создания этого текста оставила в своих записях жена поэта. Дело было летом 1932 года («дело было летом» немного рифмуется: нам это на руку). Нина Григорьевна Прозрителева, жена поэта, провожала мужа на поезд. В Москву. Он должен был ехать с пересадкой. Сперва от Ставрополя до станции Кавказской, после чего пересесть на поезд Сочи — Москва.
Жена писала:
«Расставаться было трудно, и мы оттягивали как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни — подарок судьбы — переживать как сплошной праздник. Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал».
Не зря отсрочили.
Со станции Кавказская Кочетков пишет жене письмо. Там есть фраза (тут будет только обрывок): «полугрущу, полусплю». В стихотворении это переплавится в: «полуплакал, полуспал». Стихи живут ритмом, меняют звук.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
В воспоминаниях самого Кочеткова есть трагикомическая деталь: когда он приехал в Москву, заметил, что к его бытовому приезду отнеслись как к воскрешению Лазаря. Не каждому дано пережить второе рождение.
Выяснилось, что тот поезд, из которого Нина Григорьевна в буквальном смысле вытаскивала мужа, потерпел крушение.
Сошел с рельсов. По злой иронии судьбы уже на подходе к Москве. (Это деталь особенно сильная: люди уже встали, начали собирать багаж) Произошло крушение на станции Москва-Товарная (мы часто ее проезжаем). Погибли знакомые, которые возвращались из того же сочинского санатория, «разметались их вещи, щелкнули замками хлипкие чемоданы, открыли бесстыдно свои недра с дешевым советским бельем».
«...В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение „Вагон“ („Баллада о прокуренном вагоне“)», — потом говорила Нина Григорьевна.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, —
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Ну а судьба самого стихотворения была менее удачной, чем у счастливчика, вытянутого из рокового вагона за руку Кочеткова. Написано оно было в 1932 году, напечатано же только спустя 34 года. В сборнике «День поэзии» (он потом и стихи Цветаевой публиковал). Стихи про крушение поездов — это не совсем то, что должен знать советский человек. Наши поезда с рельс не сходят.
«Любовь как случайная смерть» — в другом времени пела Земфира. «Расставание — маленькая смерть» (Пугачева).
А у Кочеткова было еще много стихотворений. Но ни одно из них не известно так широко, как это: провалилось всё в щель бытия.
Я разогнал собак. Она ещё
Жила. И крови не было заметно
Снаружи. Наклонившись, я сперва
Не разглядел, как страшно искалечен
Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,
Похолодел от ужаса. (Слепит
Сиянье боли.) Диким напряженьем
Передних лап страдалица тащила
Раздробленное туловище, силясь
Отнять его у смерти. Из плаща
Носилки сделал я. Почти котенок,
Облезлая, вся в струпьях... На диване
Она беззвучно мучилась. А я
Метался и стонал. Мне было нечем
Её убить. И потому слегка,
От нежности бессильной чуть не плача,
Я к жаркому затылку прикоснулся
И почесал за ушками. Глаза
Слепящие раскрылись изумленно,
И (господи! забуду ли когда?)
Звереныш замурлыкал. Неумело,
Пронзительно и хрипло. Замурлыкал
Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке,
Забился в агонии. Иногда
Мне кажется завидной эта смерть.
Я вот тоже его, этого стихотворения, не знал — просто нашел по ссылке. А про балладу помнят. Давайте и мы постараемся не провалиться в щель бытия. Постараемся не расстаться.